Для Афин Сиракузы были ключевой точкой в распространении своего влияния на западные территории. Считалось, что с захватом Сиракуз падет вся Сицилия. Далее на очереди были Карфаген и Италия. А потом с помощью полчищ иберийских наемников Афины надеялись одержать верх над своими врагами из Пелопоннесского союза. Персидская империя ослабела, что также заставляло греков планировать вторжение на ее земли. Казалось, что во всем мире не существовало государства, способного остановить растущую мощь Афин после падения Сиракуз.

Афины направили в Сиракузы оснащенную по послед­нему слову тогдашней техники армию. Афинский флот состоял из ста тридцати четырех военных кораблей (три­ер) и множества вспомогательных судов. На борту ко­раблей находился грозный контингент лучших тяжело­вооруженных пехотинцев, которых смогли снарядить Афины и их союзники. Кроме того, там же размеща­лось несколько меньшее количество пращников и луч­ников.

Весной 414 г. до н. э. афинскому флоту удалось обеспечить господство в городской гавани и близлежащих водах, афинская армия разбила войска Сиракуз и заперла их в городе. Афиня­не

быстро сооружали осадную стену, протянувшуюся от одного рубежа к другому через полоски ровной зем­ли и гористую местность вокруг города.Большой удачей для Сиракуз стало то, что наиболее та­лантливый из трех полководцев, Алкивиад, был отстранен от командования в результате интриг соотече­ственников, а второй, Ламах, еще в самом начале похо­да погиб в бою. Но самой большой удачей для Сиракуз стало то, что самый слабовольный и нерешительный из афинских военачальников, Никий, остался целым и не­вредимым и не получил никаких ранений. Он и принял единоличную власть над афинскими армией и флотом на Сицилии.

Его нерешительность и чрезмерная осто­рожность не позволила афинянам воспользоваться те­ми возможностями, которые открывались перед ними на начальном этапе вторжения.

План города Сиракузы

Но даже при таком коман­дующем афинская армия едва не овладела городом. Афи­няне разгромили защитников Сиракуз, заперли их вну­три городских стен и сумели построить почти сплошную линию укреплений от бухты до бухты через Эпиполы. Замкни они кольцо блокады полностью, городу не оставалось бы ничего другого, как капитулировать.

Алкивиад должен был оставить пост командующего и отправиться в Афи­ны, где ему предстояло предстать перед судом. Поэтому ему пришлось бежать в Спарту. Перебежчик убедил спартанцев в необ­ходимости помочь своим друзьям на Сицилии, укрепить в них дух сопротивления Афинам.

Спартанцы приняли решение последовать советам Алкивиада и снарядив 4 триеры, отправили их под командованием Гилиппа на южное побережье Италии.

Положение Сиракуз казалось безнадежным, и городское собрание начало обсуждать условия капиту­ляции города. И в этот момент в большой гавани по­казалась триера.

К счастью для Сиракуз, Гонгил, как звали капитана триеры, из-за преследования афинскими кораблями не смог отправиться сначала на юг Италии к Гилиппу, как он планировал, а был вынужден из Греции сразу же при­быть в Сиракузы.

Слух о прибытии военной помощи и о скором появ­лении еще более значительных сил союзников вновь воодушевил оборонявшихся, которые совсем уже было потеряли веру в победу. Они поняли, что их не бросают на заклание врагу, а весть о том, что командовать имибудет спартанский полководец, укрепила их решимость продолжать сопротивление. Гилипп был недалеко. У Локр он узнал, что первые вести о том, что положение Сиракуз безнадежно, были преувеличены. Кроме того, ему донес­ли, что в линии осадных сооружений афинян вокруг го­рода имеется брешь, через которую пока еще можно было попытаться направить подкрепление осажденному гар­низону. Переправившись через Мессинский пролив, ко­торый по преступной беспечности Никия не контроли­ровался афинским флотом, отряд Гилиппа высадился на северном побережье Сицилии. Там его силы сразу же стали расти за счет воинов греческих городов. Вскоре от­ряд превратился в целую армию, ядром которой были воины Пелопоннесского союза, которых Гилипп привез с собой. Само имя Спарты пользовалось таким влияни­ем, а сам Гилипп был настолько умелым и решительным полководцем, что он быстро довел свои силы до 2 тыс. гоплитов при поддержке еще большего числа нерегуляр­ных сил.

Спартанец

Никий как будто впал в оцепенение. Он даже не стал предпринимать попыток противодействия новому противнику. Даже когда Гилипп повел свою маленькую армию в направлении Сиракуз, командующий армией афинян не осмелился попытаться остановить ее. Сиракузские воины предприняли марш навстречу Гилиппу. И пока афиняне полностью сосредоточились на том, чтобы закрыть брешь в линии укреплений вокруг горо­да на южном участке в сторону гавани, Гилипп опро­кинул их планы, заняв высоты прямо за Эпиполами. Затем его войска прошли через неукрепленный участок мимо афинян в осажденный город. После того как вой­ска союзников соединились в городе, произошло не­сколько стычек — небольшими силами с переменным успехом. А затем войска оборонявшихся одержали по­беду над армией Никия, выбили афинян из Эпипол и оттеснили их на невыгодные позиции в низине близ большой гавани.

Внимание всей Греции теперь было сосредоточено на Сиракузах. Каждый враг Афин понимал, насколько важ­но было не дать им осуществить свои планы, а возможно, и нанести смертельный удар самим Афинам. В Сиракузы прибыли значительные подкрепления из Коринфа, Фив и других городов. В то же время ошеломленный и демо­рализованный афинский полководец искренне умолял своих соотечественников отстранить его от командо­вания. Он считал, что дальнейшая осада города безна­дежна.

Однако не в обычаях Афин было отступать перед труд­ностями или катастрофой, они снарядили еще один флот из семидесяти пяти триер, погрузив на него свои последние резервы, оставшихся мужчин, способных но­сить оружие. Во главе экспедиции на этот раз мудро решили поставить лучшего полководца Афин Демосфена, одного из тех блистательных воинов, которых породили долгие годы Пелопоннесской войны. Но его прибытие туда безнадежно запоздало. К тому времени Гилипп во главе сиракузцев уже успел навязать афинянам под командованием Никия сражение, напав на них и с моря, и с суши. В то же время опытный ко­ринфский стратег Аристон, командуя морскими силами Сиракуз и союзников, впервые за все время существо­вания афинского флота нанес поражение афинянам при их численном превосходстве. Гилипп уже готовился на­носить захватчикам новые удары с суши и с моря, ког­да прибытие эскадры Демосфена восстановило превос­ходство афинской армии вторжения. Под звуки боевых кличей и военной музыки, как бы выражая свое пре­зрение противнику, эскадра Демосфена в составе 73 (по другим данным, 75) триер, на борту которых находились 5 тыс. прекрасно подготовленных и оснащенных гопли­тов Афин и их союзников, еще большее количество луч­ников, метателей дротиков и пращников, выстроилась в большой бухте Сиракуз. Прибытие афинской эскадры вновь повергло воспрянувших было духом защитников города в отчаяние.

Интуиция опытного полководца сразу же подсказа­ла Демосфену, что ключом к овладению городом были Эпиполы. Он принял решение неожиданным смелым ударом сразу же попытаться восстановить положение афинской армии, пользуясь тем, что прибытие его све­жих сил повергло осажденных в ужас и оцепенение. Сиракузцы и их союзники построили за стенами города, вдоль Эпипол, внешние укрепления и частично успели разрушить сплошную линию осадных фортификаций, которую начал возводить Никий и с которой его теснил Гилипп. Если бы Демосфену удался штурм укреплений вокруг Сиракуз и афиняне сумели вновь занять высоты вокруг города, кольцо штурмовых укреплений вокруг было бы восстановлено, и Демосфен заслужил бы славу покорителя Сиракуз. Ведь в случае установления сплош­ной блокады гарнизон Гилиппа быстро покончил бы с запасами продовольствия ё городе, ускорив тем самым его падение.

Предпринятый в дневное время первый штурм внеш­них укреплений был легко отбит оборонявшимися. Воз­можно, он был предпринят больше с целью ввести осаж­денных в заблуждение и убедить их, что осаждающие не намерены прекращать лобовые удары, которые с учетом характера местности конечно же не могли увенчаться успехом. Но с наступлением темноты Демосфен постро­ил своих воинов в колонны. Каждый воин имел при себе пятидневный запас провизии. Следом шли выполнявшие функции саперов строители с инструментами и материа­лом для возведения укреплений. Предполагалось, что армия немедленно начнет закрепляться на захваченных участках местности. Демосфен повел своих воинов вдоль подножия холмов на южной оконечности Эпипол в глубь острова, пока его войско не вышло к узкой гряде высо­ких холмов, тянущихся на запад. Затем авангард афинян отправился на запад и быстро оседлал тропу, ведущую вдоль крутого склона на вершину возвышенности. Таким образом, афиняне неожиданно для противника вышли к внешней линии укреплений, заняв самое верхнее поло­жение на Эпиполах. Оттуда по склону они направились в сторону города, попутно разгромив несколько мелких отрядов защитников города и ударив по внешним укреп­лениям с незащищенного фланга. На первом этапе все благоприятствовало им. Гарнизон оставил внешние укреп­ления, и афиняне принялись разрушать их. Гилипп бро­сил в бой свежие силы, которые безуспешно попытались отразить удар афинян. Афиняне остановили и опрокину­ли этот отряд; они продолжали идти вперед в полной уверенности в близкой победе. Но в этой общей обста­новке растерянности, в которой пребывали защитники города и их союзники, один отряд воинов стоял насмерть. Это были беотийцы, которым было поручено охранять один из нижних склонов за стенами города.

Строй беотийцев держался ровно и незыблемо. Нисколько не упав духом и не обращая внимания на царившую вокруг па­нику, они выступили навстречу наступавшим афинянам. Этот момент стал кульминацией битвы. Но воины аван­гарда афинян, опьяненные успехом, перестали держать строй, в результате чего им пришлось принять бой против более организованного противника, храбрость которого граничила с безрассудством. Поэтому шедшие впереди афиняне начали в беспорядке отступать. Ког­да же строй наступающих был полностью расстроен, вла­
Этот разгром стал решающим для всей осады. Впо­следствии афиняне лишь лихорадочно пытались спасти себя от мести осажденных жителей города, которые, оче­видно, решили полностью уничтожить армию вторже­ния. Тем не менее им больше никогда не удавалось по­вторить успех той ночи. Далее последовал ряд боев на море, во время которых корабли афинян постепенно были уничтожены или захвачены. Воины и матросы, которым удалось избежать смерти в боях и в безуспешных по­пытках отступить в глубь острова, попали в плен. Никия и Демосфена осудили и приговорили к смерти. Их подчиненные либо бесславно погибли в городских тюрь­мах, либо были проданы в рабство тем самым горожа­нам, которых афиняне, отправившись через море, сами в гордом презрении планировали поработить.девшая сиракузцами паника быстро сменилась мрачной решимостью во что бы то ни стало отомстить врагу. Они дружно ударили всеми силами по отступавшим в заме­шательстве афинянам. Напрасно афинские командиры пытались снова построить своих воинов. Шум и крики, неразбериха, неизменный спутник ночного боя, и осо­бенно скученность и растерянность вынужденных отсту­пать на узком участке неровной местности воинов не позволяли выполнить необходимые маневры. И, несмо­тря на то, что многие отряды продолжали упорно драться при свете лунных лучей, управление войском было поте­ряно. Нередко в обстановке хаоса и неразберихи афинские воины нападали друг на друга. Наступая сплоченными рядами, сиракузцы и их союзники продолжали теснить дезорганизованные массы осаждавших. С тяжелыми по­терями афинян гнали обратно за холмы, с которых еще чуть ли не час назад они шли штурмовать город в полной уверенности в успехе.

Афиняне отныне уже никогда не могли угрожать за­воеванием всему западному миру.