В большинстве деталей план Александра удался. Лучники и копейщики Александра вывели из строя колесничих и их оснащенные клинками колесницы. Дарий, по сути, так и не применил их при атаке, для которой они подходили лучше всего, — резни в беспорядочно отступающих рядах противника.
Как часто случается с боевыми слонами в бою, слоны, не видевшие достаточно оснований для того, чтобы продираться сквозь щетину вражеских копий и стрел, стали бесполезными и неконтролируемыми, более опасными для собственных людей, чем для противника. Тем временем вооруженная пиками конница Александра и пехота неуклонно двигались косым углом по направлению к сияющему штандарту Дария.
Опасный момент наступил, когда тяжелая персидская кавалерия прорвалась сквозь отряды фессалийцев и гипаспистов и направилась в тыл македонян. Парменион обнаружил, что поредевший, но все еще сильный персидский отряд прошел сквозь его резервный строй и ушел далеко в тыл грабить македонский лагерь.
Расстояние и натиск Александра в этот момент стоили Дарию контроля над самой грозной частью его войска. Дарий не имел никакой возможности ни призвать свою победоносную кавалерию себе на помощь, ни приказать ей атаковать строй Александра с тыла, притом что жажда победы, в отличие от жажды наживы, должна быть внушена извне.
И вновь дух Дария был сломлен, и он оставил свое войско и свой лагерь и стремительно бросился прочь. Бегству положил конец возмущенный его трусостью сатрап Бесс, расправившийся с царем и тщетно попытавшийся возглавить дальнейшее сопротивление. Из-за отсутствия связи персы продолжали сражаться, и их потери все росли даже после бегства царя.
Парменион же, находясь под натиском врага и вдали от строя Александра. оставил первоначальную идею удара и в отчаянии послал к Александру за помощью. Вернувшись, Александр обнаружил, что его фессалийская кавалерия перешла в контратаку, Парменион изменил направление атаки резервного войска и разгромил персидский тыл, а Дарий бежал прочь. Пармениона еще ждал разнос за его преждевременную панику и несогласие с планами и тактикой Александра, который в тот момент, хотя это еще и не стало очевидным, стал до конца своих дней фактическим хозяином всего греческого и персидского мира.